Алексей Лукич Хвощёв – личный дворянин в чине статского советника, кандидат богословия и выдающийся педагог – всегда воспринимался образованной частью населения сурского края как классик научного краеведения, осветивший ключевые страницы пензенского прошлого. Его церковно-исторические труды до сих пор служат основой для епархиальных исследователей.
Родился Алексей Лукич 1 февраля 1870 года в семье священника Нижегородской епархии и был воспитан в православной вере своими родителями и самой церковной обстановкой. С годами его вера не ослабела, а лишь укрепилась, почему в 1890 году, после окончания Нижегородской духовной семинарии, он решил продолжить обучение в Московской духовной академии. Здесь Алексею Лукичу посчастливилось стать учеником нашего земляка, великого русского историка В. О. Ключевского, который оказал на юношу глубокое влияние и даже написал положительный отзыв на одну из его студенческих работ. В 1894 году Алексей Хвощёв окончил курс академических наук со степенью кандидата богословия и в следующем году был определён в Пензенскую духовную семинарию, в которой прослужил до её ликвидации в 1918 году.
Первые десять лет Алексей Лукич преподавал обличительное богословие и историю русского раскола, а в 1906 году был перемещён на кафедру догматического, нравственного и основного богословия Пензенской духовной семинарии. Именно он стал инициатором создания при учебном заведении историко-археологического и статистического комитета, а также церковного древлехранилища. Кроме того, Алексей Лукич нёс по семинарии ряд хозяйственных обязанностей: несколько лет исполнял должности инспектора семинарии, надзирателя за учениками семинарского общежития, являлся членом ревизионного комитета по проверке семинарских зданий.
Вокруг преподавателя Хвощёва группировалась тогда вся историческая наука не только семинарии, но и всей Пензы и губернии. Будучи сильно увлечённым церковной историей, он постоянно изучал различные местные архивы и собрания: самой семинарии, монастырей, губернского статистического комитета и Пензенской учёной архивной комиссии, действительным членом которых он состоял.
Плодом его кропотливых исторических изысканий стали работы: «Очерки по истории Пензенского края» (1922), «Несколько дополнительных замечаний к программе историко-статистического описания церквей и приходов епархии – о пензенских монастырях, существующих и упразднённых». В рамках последней им было описано более 20 монастырей Пензенской епархии. Именно А. Л. Хвощёв указывал на правильное время основания города Пензы – 1663 год. Своими трудами он по ряду вопросов превзошёл прежних пензенских исследователей, в частности В. Х. Хохрякова, и дал импульс следующему поколению краеведов – Б. Н. Гвоздеву, М. А. Лебедеву.
Из воспоминаний семинариста Михаила Анатольевича Лебедева: «Умный и начитанный Алексей Лукич давал уроки, захватывающие меня своим интересом. Его обыкновение состояло в том, что, выслушав ученика, он задавал ему вопрос, косвенно связанный с уроком, но для своего ответа требующий самостоятельной мысли. Над ответом на заданный вопрос думали все ученики. Алексей Лукич обращался то к одному, то к другому… многих переберёт. Случилось так, что с самого начала обучения в 4-м классе на этих уроках Лукича я начал иметь успех. Опросив многих, Лукич обращался ко мне и получал от меня удовлетворяющий его ответ. Частый успех на уроках Хвощёва поднимал моё самочувствие, веру в свои силы. За первую четверть меня Алексей Лукич не опрашивал специально, но за все такие отрывочные ответы, которые он в журнале обозначал кружочком, он мне выставил «5». «В конце учения в 6-м классе как-то Алексей Лукич Хвощёв мне сказал: «Вам лучше было бы поступить в Петербургскую академию, чем в Варшавский университет. Поживёте в столице, больше разовьётесь, многое узнаете». <…> Слова Алексея Лукича настроили меня на поездку в Петербург». «Я с благодарностью вспоминаю своих учителей по духовному училищу и семинарии, благодаря которым я приобрёл прочные знания, в особенности вспоминаю преподавателя богословских дисциплин А. Л. Хвощёва, широко образованного человека, оставившего по себе добрую память не только в церковном обществе, но и во всей пензенской общественности тем, что положил начало изучению истории Пензенского края…».
Будучи большим любителем книги как символа и источника знаний, Алексей Лукич дважды (1899, 1902) избирался членом правления Лермонтовской библиотеки, в фонды которой в 1918 году передал своё книжное собрание в 3000 единиц. Состоял членом совета Пензенского иннокентиевского просветительного братства и с 1900 по 1917 годы заведовал иннокентиевской библиотекой, находившейся в нижнем этаже кафедрального собора. Для этой библиотеки А. Л. Хвощёв приобретал все книжные новинки, не стесняясь цензуры. Именно как член братства он в 1908 году распоряжением епархиального начальства был командирован на Всероссийский миссионерский съезд в Киев. С 1907 года А. Л. Хвощёв параллельно преподавал историю в женской гимназии Сердобольской, а в 1916 году был принят в только открывшийся Пензенский учительский институт, став одним из первых его преподавателей. Здесь он вёл курс истории русской культуры и был утверждён в профессорском звании. За свои труды был награждён орденами св. Анны 2-й и 3-й степени, св. Станислава 2-й и 3-й степени.
Был женат на дочери личного почётного гражданина Антонине Александровне Востоковой; имел четырех детей: Нину (1898), Сергея (1901), Веру (1902) и Варвару (1910).
Спокойная творческая деятельность Алексея Лукича закончилось в 1918 году. Его главная лаборатория – Пензенская духовная семинария – была закрыта, повсюду изгонялся «церковный дух», шла реорганизация архивной системы, да и сам политический климат не способствовал развитию науки.
В 1919–1921 годах Алексей Лукич исполнял должность уполномоченного Главархива и на этом поприще принёс много пользы в деле сохранения документов. Затем с 1921 года работал учителем в нескольких школах Пензы; был вынужден вести очень осторожный образ жизни. В относительно спокойную первую половину 1920-х годов ещё выходили его некоторые работы сугубо исторического характера, например, «Краткий исторический очерк г. Пензы», увидевший свет в 1925 году.
Последний период жизни профессора Хвощёва – это период травли и полного изгнания по причине его искренних религиозных убеждений, которым он не собирался изменять в угоду толпе. В этом смысле он явился не только примером благородства истинного интеллигента, с каким переносил все поношения, но и настоящим исповедником православной веры, утвердив те христианские идеалы, которые он столько лет преподавал пензенской молодёжи.
Началом кампании против Хвощёва явилось письмо Пензенского окружного совета воинствующих безбожников (СВБ) прокурору Пензенского округа от 18 октября 1929 г.: «…из «Пензенских епархиальных ведомостей» за 1917 г. № 20–21 видно, что А. Хвощёв был членом редакционной коллегии этого погромно-черносотенного журнала, направленного против Октябрьской революции. Теперь этому Хвощёву доверяется в качестве обществоведа воспитывать учащихся в школах № 1 и 3-й I и II ступени. Окрсовет СВБ считает это положение недопустимым и просит Вас о снятии его с работы и запрещении ему преподавания в советских школах. О решении по этому делу нас уведомить».
Через несколько дней, 23 октября, в газете «Трудовая правда» № 243 появился фельетон «Уцелевший фрак», в котором некто Пётр Аверьянов обвинил профессора во всех мыслимых и немыслимых грехах, наделив его такими эпитетами, как «белогвардеец пера», «садист-педагог», «верный пёс», «любитель человеческой крови» и т. п. В конце фельетона автор заявил, что «некоторые крупные обломки вдребезги разбитого корабля спасаются в тихой заводи местных учреждений» и предложил посадить за решётку таких «вдохновителей» контрреволюции.
Алексей Лукич был вынужден защищаться, отвечая, что никакой связи с контрреволюцией он не имеет и для убедительности предлагал опросить жильцов его дома по ул. Либерсона, 5; что ни одного своего ученика за всё время преподавания он не тронул пальцем, могли подтвердить его коллеги и ученики. Он даже был готов подвергнуться медицинскому освидетельствованию на предмет обвинения в садизме. «За время с революции, – пишет он, – я преподавал в учительском, позднее – педагогическом институте народного образования, в школах 21, 27 и 3 (1–2 ст.). В последней состою и сейчас. Утверждаю, что все 12 лет вёл вполне честно и добросовестно преподавание, следуя директивам партии и советской власти. <…> Утверждаю, что работал общественно с 1918 г. – в совете народного образования, на курсах губернских, уездных, двух инструкторских, в школьных организациях, при центральной библиотеке по консультантству». О своей работе в «Пензенских епархиальных ведомостях» Хвощёв сообщает, что на него «возложена была обязанность вести приходо-расходные книги и следить за тем, чтобы из бюджета издание не выходило. <…> Что касается статей, которые я помещал раньше в этом органе, многие из них я могу представить. В них нет не только ничего погромного, но и ничего политического: они касаются статистики раскола, сектантства, истории некоторых местных учреждений, устройства русского церковного общества».
Рассчитывая этой оправдательной статьёй вернуть себе доброе имя, Алексей Лукич неожиданно получил совершенно обратную реакцию. Для рассмотрения этого инцидента была создана комиссия, в которую вошли представители окрпроса, гороно, администрации школы, профсоюзной и комсомольской организаций. Этот совет занялся сбором об учителе компрометирующих сведений, поставщики которых охотно объявились. Так, завуч школы № 3 доложила, что Хвощёв не провёл антирелигиозной пропаганды перед праздником Рождества и не выступил с обязательным для всех обществоведов докладом о классовом происхождении праздника. В ответ на это Алексей Лукич повёл себя с примерным мужеством: он объяснил, что доклад на заданную тему не сделал потому, что не видит классового происхождения Рождества Христова, но вместо этого прочитал доклад об истории религии; при этом он просил освободить его от докладов на ячейке безбожников.
Сами ученики школы № 3 дали своему преподавателю характеристику, с одной стороны, положительную как педагога, с другой – не могли опровергнуть его религиозность и, следовательно, статью Аверьянова и вообще высказались о его тёмном прошлом. В результате этот отзыв был взят на вооружение в деле самоочищения школы от идеологически чуждых элементов и, в частности, – от учителя Хвощёва.
На школьном заседании обществоведов 25 октября 1929 года после обсуждения поведения Хвощёва, преподавание которого не соответствовало программе и учебным планам, собравшиеся сошлись во мнении о необходимости отстранения своего коллеги от работы по обществоведению. Через два дня, на собрании педагогического коллектива с приглашением представителей окрпроса, ячейки ВЛКСМ и учкома было принято решение отмежеваться от товарища Хвощёва, который «участвовал в черносотенном журнале «Епархиальные ведомости»: «Так как теперь идёт быстрый рост строительства социализма, педколлектив полагает, что нам не по пути с тов. Хвощёвым». Это решение полностью соответствовало воззванию директора школы Тутенкова, который провозгласил: «Так как у работников просвещения нет чистки, они – двигатели культурной революции, они – культурная сила, то они самоочищаются, отметая от себя всё ненужное».
Сегодня возникнет справедливый вопрос, какое культурное общество хотели построить люди, отметая учеников великого Ключевского как «ненужное»?
Алексей Лукич Хвощёв был отстранён от работы в школе № 3 на основании приказа гороно № 14 от 2 ноября 1929 года.
Всё ещё пытаясь восстановить справедливость, Алексей Лукич стал обращаться с жалобами во многие инстанции. В своём заявлении в окрпрос он приводит подробное описание своей общественно-просветительской и педагогической работы при советской власти, когда, не считаясь со своим здоровьем, он отдавал все силы делу народного просвещения, старательно исполнял все порученные ему работы и мог делать больше, если бы потребовалось. Здесь он описывает 12-летнюю работу в советских школах, работу в Лермонтовской библиотеке и методическом бюро (сам составил программу занятий по истории и обществоведению для школ I ступени), кроме того, многочасовую работу сверх уроков.
На помощь своему наставнику пришли некоторые его воспитанники по духовной семинарии. В своих обширных ходатайствах-воспоминаниях они сделали упор на то, что Алексей Лукич не запрещал, а напротив, способствовал их приобщению к революционной литературе, собирая в библиотеке Иннокентиевского братства и запрещённые цензурой книги. Якобы его уроки по основному богословию были любимыми занятиями революционной молодёжи. Однако все попытки защитить А. Л. Хвощёва оказались тщетны. Дело Хвощёва было закрыто 20 декабря 1929 года, его результаты были направлены в краевой отдел Союза работников просвещения, а также в редакцию «Учительской газеты» в Москву, где наверняка были использованы в пропагандистских целях.
Алексей Лукич был вынужден перебраться из Пензы в Самару, где работал счетоводом на лесном складе, а затем в библиотеке. Позднее он переехал к одной из дочерей в Ашхабад, где и скончался в безвестности 18 июля 1935 года от рака желудка.
Источники: Государственный архив Пензенской области, ф. 21, оп. 1, д. 1143, л. 55–60; Тюстин А. В., Шишкин И. С. Пензенская персоналия. Славу Пензы умножившие. Т. 3 (У–Я), дополнения (А–Т) : [биогр. слов.]. – М. : Локус Станди, 2013. С. 132–133; Лебедев М. А., протоиерей. Очерки истории Пензенского края / Ред.-составитель А. И. Дворжанский. – Пенза, 2007. С. 34, 36, 121, 122, 222; Зименков В. Н. Алексей Лукич Хвощёв // Пензенский временник любителей старины : научный и научно-популярный сборник Церковно-исторического комитета Пензенской епархии. Выпуск 14. Пенза, 2004. С. 81–86.
